Средневековая Рига испытывала огромную потребность в воде, но та, которую горожане получали, здравомыслящими бюргерами вряд ли могла быть названа питьевой, посему у тех в почёте было пиво: оно потреблялось весьма и весьма обильно. Даже в XIX веке ситуация не поправилась, но, пожалуй, не по этой причине в 1865 году появилась пивоварня «Waldschlößchen» в Саркандаугаве — просто спрос на продукцию оставался.

Основал производство баварский пивовар по имени Иоганн Даудер. Дела шли, как и предполагалось, неплохо — в 1906 году в стенах предприятия даже прошёл конгресс европейских братьев по цеху. Но это было уже при господине Бюнгнере: он купил «Waldschlößchen» в 1880‑ых.

При нём же был устроен парк, проект которого обдумывал главный садовник города Георг Куфальдт. Последний распорядился навезти много песка и подправить рельеф, а на вершину поставить «средневековые развалины»: там предполагалось потреблять продукцию завода в соответствующей обстановке атмосфере.

Законы Империи предписывали при заводах строить виллу для владельца, новый владелец этим также занялся. Построенная по проекту архитектора Хаусерманна и инженера Зейберлиха в стиле эклектики, от лесов она была освобождена к 1898 году. И вид её не был скромным: чего стоит лифт с ореховой отделкой в здании, в котором всего-то три этажа. Там господин хозяин жил довольно долго, но дела у предприятия шли слишком хорошо, и это настораживало.

Дело вот в чём: в 1928 году шесть крупнейших пивоварен страны, в том числе и «Waldschlößchen», объединились в мощную картель, которая принялась монополизировать рынок. В этом она преуспела, но в конце 1936 года Латвийский Кредитный банк купил заводы «Tanheizers», «Iļğuciems» и «Waldschlößchen», сделал на их базе акционерное общество «Aldaris» и положил конец безобразию.

Некому было больше жить в вилле, оттого банк подарил её президенту Карлису Улманису. Хотя Вождь и полюбил летнюю резиденцию, но чего-то очень опасался, раз не ограничился отведением для телохранителей всего третьего этажа, а даже построил для них отдельное здание на углу Загеру и Слиежу; помимо того, в 1937 году поблизости появились два газовых убежища.

Были и иного характера нововведения: возле пруда соорудили купальню, там же поставили три теплицы и провели к ним трубы, а в саду прижились семь косуль и даже лось. Интерьеры развалин оформили в латышском стиле, на втором этаже поставили два камина и приставили снаружи лестницу, от которой сейчас лишь две верхние ступеньки целы. Сегодняшние жалюзи на окнах дома — тоже наследие тех лет. Резиденцию назвали «Dauderi» — по близлежащему острову на Даугаве, а откуда этот топоним, думаю, внимательному читателю ясно.

Одна версия утверждает, что фашисты, захватив Ригу, разместили в здании штаб своей ПВО. При Советской власти там был детский сад, потом, после 1965 года — склады, дегустационные залы, а потом виллу присмотрела Партия для создания чего-то секретного и репрезентационного. Доподлинно известно, что в 1987 году Исполком Совета народных депутатов Октябрьского района Риги собирался создать в вилле ЗАГС, но сулчилось другое.

В ФРГ тем временем жил Гатис Граудиньш, интересовавшийся всем, связанным с довоенной Латвией. В 1970 году он открыл небольшой музей в городе Детмолде, и хотел уж было его расширять, но статус архитектурного памятника не допускал перемены в доме. Тогда, в 1986‑ом, он отыскал дом в Гретеме, в саду которого и собрался строить новое здание, но узнал про перемены на исторической родине. Три года спустя начались разговоры с министром культуры Раймондсом Паулсом, приведшие к передаче «Dauderi» минкульту, реставрации виллы по проекту Майи Менгеле и открытию одноимённого музея 27 июня 1990 года.

А развалины… Риторический вопрос напрашивается — зачем строить искусственные развалины, если они крушатся сами по себе: отчёты с 1973 года кричат об их не лучшем состоянии? Пожалуй, он навеки останется риторическим.

57° 24' 0" N 24° 74' 1" E

http://foto.inbox.lv/alteriga/… — коллекция старинных этикеток продукции пивоварни «Waldschlößchen», предшественницы «Aldaris»-а

Первая церковь в Саркандаугаве появилась в психоневрологической больнице. Для её пациентов вскоре после открытия построили лютеранский храм — небольшое деревянное строение с железной табличкой на стене, гласившей, что оно построено в 1826 году на средства генерал-губернатора Риги маркиза Паулуччи, не было даже органа. Несколько раз в месяц её посещали молодые священники из города.

За несколько десятилетий в окрестностях появилось столько заводов, что появился целый рабочий посёлок, а ему понадобилась церковь. Пока денег на свою собственную не находилось, решили делить с душевнобольными. Священники тоже не были против такого соседства, более того, они специально зазывали народ на службы.

Всё же своего прихода не было, и посещавшие церковь были приписаны к городским церквям. Собственный приход святой Троицы образовался только 22 октября 1869 года. Через два года, 27 июля 1871 года, нашли и священника: им стал помощник священника церкви святой Гертруды Карл Фромм.

Оставалось главное и самое приятное — строительство собственной церкви. Пригласили главного архитектора города Иоганна Фельско, тот создал проект в неоготическом стиле, выбрали красивое место на холме и приступили к строительству. Потом, когда стены были уже наполовину возведены, спохватились, что забыли положить первый камень. Положение исправили торжественной церемонией во второй половине лета 1876 года. После неё самые обеспеченные из присутствовавших пошли домой к священнику, где была устроена благотворительная лотерея для сбора денег на храм. Тогда это было в новинку, поэтому господ событие заинтересовало, и они оставили весьма приличную сумму.

Церковь освятили в 1878 году, там использовали орган из церкви «богоугодного заведения», установленный там примерно в 1855 году. Колокола заказали у мастера Швенна, который их украсил различными немецкими надписями, например: «Ich preise Dich zu allerzeit, o'heilige Dreieinigkeit — gegoßen bei Scwhenn 1878» («Всегда молю Тебя, о пресвятая Троица — отлито у Швенна в 1878 году»). Естественно, в 1915 году его эвакуировали, столь же естественно, что потом не вернули, но своё он всё-таки отслужил: полчаса звона, например, по усопшим, стоили рубль и 80 копеек.

С тех пор церковь значительных изменений не переживала. Разве что на близлежащем кладбище, основанном в 1900 году, в двадцатых появилась построенная неким меценатом часовенка.

56° 59' 54" N 24° 75' 1" E

Саркандаугавские заводы привлекали много рабочих, которым было необходимо где‑то молиться. С конца XIX века и у православных, и у лютеран существовали свои церкви, лишь ни одного костёла поблизости не было, хотя на заводах трудилось довольно много католиков. 15 ноября 1909 года около тысячи их представителей собрались в доме общества «Павасарис» (ныне «Драудзиба») для решения наболевшей проблемы, в результате чего была составлена комиссия из шести человек для изучения вопроса, в МИД послали просьбу разрешить собирание пожертвований, а у городской думы попросили землю.

Разрешение получили, а 16 января 1912 года город выделил землю на углу нынешних Лимбажу и Саркандаугавас с условием, что церковь будет построена в течении трёх лет, а школа и хозяйственные здания — в течении шести лет со дня принятия решения. Но денег не хватало, и для начала соорудили временный деревянный храм. А когда почти все деньги собрали, началась война, потом, в 1915 году, эвакуировали заводы, и строить стало и не кому, и не для кого. До 1930 года о вопросе забыли.

Как раз тогда в Московском форштадте у костёла святого Франциска собирались разбить садик, для создания которого с Церковью договорились об обмене старого кладбища на участок земли в Саркандаугаве под новое кладбище и храм. Но до строительных работ на полученном месте было ещё далеко. Сначала молитвы проводились на первом этаже частного пятиэтажного дома на Дунтес, 52, где культовые помещения на 150 персон устроили в 1934 году. И только затем, 24 сентября 1935 года, был утверждён проект новой церкви в современном стиле.

Осенью заложили основы будущего здания, 27 октября их освятили и оставили грядущим поколениям деньги и все рижские газеты того дня. Потратить надо было около 200 000 латов, а такие огромные деньги приход никогда бы не собрал сам, поэтому помогали всем миром: президент страны дал 5 000 латов, гораздо щедрее него оказался старейшина Большой гильдии, за что папа Пий XI даже наградил его орденом святого Сильвестра. А в лотерее понтифик участвовал сам, передав красиво украшенный крест.

Строительство с трудом, но продолжалось и в военное время, что позволило уже в 1942 году при большом стечении народа освятить церковь и открыть для прихожан из Саркандаугавы, Вецмилгрависа, Межапаркса, Чиекуркалнса, Кундзиньсалы, Яунциемса, а также жителей домов на Ганибу дамбис и улице Дунтес до железнодорожных путей к товарной станции. А когда проходило время молитв, их хоронили там же, на кладбище — крупнейшем католическом в Риге.

56° 59' 46" N 24° 82' 2" E

Пётр Первый, как уже говорилось в статье про Саркандаугаву, желал создать в упомянутой местности вторую Ригу. Для этого было много чего предпринято, в том числе под руководством Александра Меншикова был построен шанец «Александровские высоты» и разбит сад для народа. Это решение приняли в 1710 году, а через двенадцать лет всё уже было готово.

Шанец был невелик, простоял недолго и в баталиях не участвовал, поэтому распространяться о нём не буду. На его остатках — небольшом холмике — ныне расположилось кладбище. Гораздо более интересный след в истории Риги оставил сад, поэтому о нём и поведаю.

Для начала переселили местных крестьян — Пуриньшей и братьев Пампавов, — таким образом, территория заметно увеличилась. По распоряжениям генерал-губернатора Никиты Репнина из Голландии привезли кирпичи, а садовники с военными неоднократно отправлялись в окрестности Риги, на берега Даугавы и Айвиексте, доставив силами крепостных в общей сложности 30 450 деревьев. Вероятно, их сажали не только на этом маленькем кусочке земли, где бы они не поместились даже при большом желании и невиданной сноровке садовников, а и на территориях вплоть до самого города вдоль нынешней улицы Дунтес. В самом саду устроили красивые беседки и фонтаны, для царя начали строить дворец — закончили ли, вопрос спорный.

По Выгонной дамбе (Ganību dambis) провели прекрасную ивовую аллею, прогулка по которой тогда считалась отличным времяпрепровождением.

Авторство регулярного стиля проекта предписывают и самому царю, но ему предписывают столько творений, что это уже перешло в разряд легенд, в достоверности которых можно сомневаться. Достоверно известен другой проектировщик – П. Йонштейн.

Сам Пётр увидел парк только однажды — в 1723 году. После смерти правителя за садом ещё какое‑то время ухаживали, но вскоре он потерял популярность, и совершать моцион во Втором Царском саду даже в середине XVIII века было уже не столь модно, как в начале столетия. Он зарос, немногие здания постепенно обветшали — в общем, рижане позабыли о том прекрасном месте.

Свою роковую роль сыграла и Даугава: в 1729 году она наводнением смыла почти всё, что построили и посадили до того. Шанец отстраивать не было смысла, да и сад восстанавливали без особого рвения. Единственным нововведением, которое ему ещё предстояло увидеть, стали оранжереи герцога Эрнста Иоганна Бирона, перевезённые туда в 1741 году.

Так сложилось, что романтические прогулки вскоре после открытия сада сменились гораздо более прозаичным, хотя и не менее полезным занятием: с 1750 года уходом за больными в лазарете, а потом — лечением душевнобольных.

Дело было так. С 10 по 12‑ое сентября 1819 года в Риге гостил император Александр II. В числе прочего, он заглянул в бараки для умалишённых в Цитадели — ясное дело, такой объект в официальной программе не значился. Увиденное его очень неприятно поразило: немытые, полураздетые и страшно дикие люди с кандалами на ногах то мычат, то бросаются на стену или товарищей, и, что самое главное, никому до них нет никакого дела, ведь сумасшедсшие по тогдашним представлениям являлись не больными, а шуточками чёрта или чем‑то подобным!

С такого неприятного визита началась современная психиатрия во всей России, потому что в том же году генерал-губернатор Филипп Паулуччи повелел основать первые в стране благотворительные учреждения такого рода на месте бывшего Второго Царского сада. Царь подарил для этих нужд землю под строительство «Богоугодного заведения на Александровских высотах».

Сохранившиеся поныне здания в стиле ампир проектировал архитектор Х. Ф. Брейткрейц, а надзор за строительством поручили купцу Карлу Фридриху Боргаупту, который свои обязанности передал мастеру И. Д. Готфриду. Из-за такой несуразицы работы тянулись медленнно и некачественно и закончились лишь через пять лет. Лечебница открылась 21 сентября 1824 года, тогда же закрылась её предшественница — больница в Цитадели. Главой заведения назначили известного медика тех лет Отто Хуна.

Открывая больницу, действительно сумасшедшим выделили только 52 места из 221. Остальные занимали больные венерическими болезнями (15), немощные (42), осуждённые на принудительные работы (42) и перевоспитываемые (72). Вскоре предусмотренные для душевнобольных 52 места были заняты, и требовалось строить новое здание, что и сделали в 1835 году, и с тех пор оно носит название главного корпуса. Во время Второй Мировой войны венерическое отделение перенесли в 1-ую городскую больницу, перевоспитывать перестали в 1865 году, а ещё через 15 лет прекратили существование и два предпоследних отделения.

Лечили всех независимо от социальной принадлежности, некоторых за плату, а неспособных её внести врачевали бесплатно, иногда помогали различные благотворительные общества и волостные управы.

С одной стороны, кое‑какие нововведения наблюдались: устав предписывал соблюдать чистоту, любезно обращаться с больными и не бить их. Всё же сторожей набирали из преступников и бродяг, единственным требованием к которым было наличие большой силы для защиты от больных, а питание, что тогда считали важнейшим фактором лечения, было однообразно и производилось один раз в день. Словом, далеко не всё улучшилось со времён визита государя, но кандалы уже не полагали лекарством от сумасбродства и поменяли методы борьбы с болезнями.

В середине ХIХ века в Риге начали открываться частные клиники и приюты, значительно потеснившие больницу на Александровских высотах. Но, видимо, нуждавшихся в лечении было так много, что в 30‑ых годах она уже была переполнена. Советская власть первым делом объединила под названием «1-ой психоневрологической больницы» в старых стенах все те клиники, затем выпустила больных из смирительных рубашек. В 1947 году основали психоневрологический диспансер, а с 1966 года десять лет занимались строительством и реконструкцией.

56° 59' 39" N 24° 72' 4" E

В оживлённном рижском порту конца XVIII века крутилось много товаров, и углядеть за всеми не было никакой возможности. Тем не менее, старейшина Большой гильдии Христиан Конрад Раве каким-то образом увидел привезённое из Швеции устройство для переработки сахарного тростника в сахар и купил его с целью создания первой в Риге мануфактуры.

Поскольку денег на строительство у Раве не хватало, а решимости было хоть отбавляй, то 26 февраля 1784 года он учредил акционерное общество — первое в истории Риги. Председателем стал сын инициатора Иоганн Георг Раве, были ещё 9 акционеров. Для начала выпустили 80 акций, стоймостью в 500 талеров каждая. Предназначены они были только для рижских торговцев, но потом правило стало демократичнее и принимало в роли вкладчиков любого российского подданного.

Для работы в Саркандаугаве, где сегодня улицу Дунтес пересекает железнодорожная ветка, возвели четырёхэтажное каменное здание длиной в 100 и шириной в 40 футов, где работали 13 человек: 1 мастер-иностранец, 7 подмастерьев и обслуживавший их персонал. Там поставили 3 сковороды для производства сахара и 12 000 форм для создания сахарных голов. Поблизости построили склад и несколько деревянных жилых домов.

Дела шли по‑разному, но, в основном, неплохо: сначала каждая акция приносила своему владельцу по 5% дивидендов в год, но очень помогла им Отечественная война 1812 года, когда импорт готового сахара в Россию заметно сократился, и каждая акция стоймостью в 500 талеров дала 2 227 талеров. Столь прекрасный рост заметили и некоторые другие рижане, тоже пожелавшие основать своё сахарное производство, но результат оказался совершенно противоположным: вместо прибыли все стали доставлять одни неприятности. Сам Иоганн Георг Раве, ставший владельцем предприятия после смерти отца, умер с долгами на 25 000 рублей.

Следующий владелец, Иоганн Рикерт, перенял мануфактуру в 1824 году и она потихоньку работала, пока незаметно не закрылась в середине XIX века.

56° 58' 57" N 24° 82' 5" E

Начало хроники нынешней «Краски» — это сражение рижан и Ливонского ордена 22 марта 1484 года — Саркандаугавское сражение. Шестеро предводителей со стороны ордена погибли, 23 были пленены, а комтур Рижского замка попытался поджечь корабли на Красной Двине, и тоже был убит. Поговаривают, что именно по пролитой на льду крови протоку назвали красной.

В ранних упоминаниях о Саркандаугаве она изображается очень мрачно: в местной речке изучали, насколько ту или иную женщину можно считать ведьмой. Делали это известным европейским способом, своих не придумали: раздевали, опускали на верёвке связанной в воду и наблюдали: всплывёт или нет? Всплывала, значит, ведьма, сжечь такую — то ли палач хитрил, то ли вода была излишне солёной, но таких случаев было большинство. А ежели утонула — ничего, чёрт принял к себе, чтобы лишнего не сболтнула. За такие экзерцисы речку прозвали канавой Наказаний.

К счастью, это было в XVI-XVII веках, но в XVIII веке уже такие безобразия прекратились, и царь Пётр спокойно мог мечтать о Новой Риге, построенной возле такой удобной гавани. Обязанности по постройке укрепления и Второго Царского сада принял Александр Данилович Меншиков, отчего и местность прозвали — Александровские высоты. Порт действительно был удобен: широкий, глубокий. В Курземе и Видземе жили умелые кораблестроители, а стройматериал — сосны — рос здесь же, в Царском лесу. Словом, лучше места не найти. К тому же с Ригой соединяется удобная и благоустроенная дорога — Выгонная дамба, так она называлсь и тогда, ещё с 1550 года — это самое старое название улицы в предместьях.

Строили с размахом, быстро: Второй Царский сад и шанец — Меншиков, каменный замок — Репнин, но про главное забыли: в новом месте Выгонная дамба кончалась, а уж потом от наводнений не предохраняло ничего. Даугава этим воспользовалась и смела весной 1729-ого всё то, о чём так заботились ещё лет семь назад. Царь умер, Меншиков в опале, царицу не волнуют события вокруг авантюры с новой Ригой, местным немцам так это вообще только на пользу — не надо менять устои, пробиваться в новый город. Впрочем, при Петре это не составило бы для них особого труда.

Порт не построили, но на рейде суда в притоке всё-таки порой останавливались. Это дало почву для ещё одной версии об истоках названия: про «Reide Düna», которая со временем превратилась в «Rote Düna» (Красная Двина). Название «Александровская высота» также оставалось и использвалось в названии железнодорожной станции с постройки в 1873 году и до Первой Мировой войны. Кстати, в 1861 году окрестные земли были приняты в состав мегаполиса.

В 1784 году Кристиан Конрад Раве положил начало промышленности в Риге — основал сахарную мануфактуру, первое акционерное общество в городе. Пусть мечутся рижские ремесленники, магистрат и все прочие — тут уж не в их силах что‑либо поделать, промышленность здесь обосновалась крепко. В 1819 году англичанин Хант открыл в Яунмилгрависе паровую лесопилку, давшую название улице Паровой Лесопилки (ныне просто Паровой — «Tvaika») и Пильщиков («Zāģēru»). На заводе Вермана построили первые металлические пароходы на земле Латвии. В Саркандаугаве работали около двадцати фабрик, из них, несомненно, самая известная — «Проводник», до Первой Мировой войны дававшая работу 6 000 рабочим и по объёму резиновой продукции занимавший в мире четвёртое место. Как и многие другие, эвакуацию этот завод не пережил. У другого, «Waldschlößchen», дела шли и тогда неплохо — одна вилла владельца чего стоит! — да и сейчас его изменённое имя широко известно.

Но если у заводов порой и наступает кризис или даже банкрот, то одному заведению этой местности в ближайшие века отсутствие клиентов не грозит. Речь идёт о психоневрологической больнице, первой в России.

57° 2.' 2" N 24° 73' 1" E