В 1725 году казна поделилась домом в пользу лифляндского рыцарства, спустя четверть века случилась уже его продажа — в обратном направлении. В приобретённом здании поселились священники православных Алексеевской, ныне католической Марии Магдалены, и Дворцовой церкви. 30 марта 1750 года Сенат постановил строить дом вице-губернатора на принадлежавшей церкви святого Якоба земле; впрочем, уже год спустя её отдали цвету лифляндского дворянства, взамен получив купленный рыцарями дом на Грециниеку. Те построили дом для своих собраний.
Столетие спустя рыцарям стало тесно, и те заказали реконструкцию. Архитекторы Роберт Пфлуг и Янис Бауманис предпочли стиль богатых флорентийских дворцов эпохи Возрождения, точнее — «Palazzo Strozzi», построенного на рубеже XV-XVI веков. Часть дома была построена по новой, другая осталась. Всё это произошло с 1863 по 1867 год.
В частности, мало изменился главный зал. Современниики с упоением описывали его убранство: «Вообще в Риге нет помещений, обставленных с бóльшим вкусом,» — утверждал в 1914 году Путеводитель по Риге и окрестностям Константина Меттига. Гербы Рижского и Венденского уездов, Российской империи, орденов Меченосцев и Тевтонов, Дерптского и Рижского епископств, лифляндского дворянства в целом. Разумеется, всех самых почтенных фамилий, упорядоченные по дате получения титула, — в сумме чуть более четырёх сотен. Портреты действующего государя-императора и двух предшественников — Петра I и Павла I. Имена восьмидесяти ландмаршалов на стене у входа. Портреты масляной краской: магистр Вальтер фон Плеттенберг и шведский король Густав Адольф во весь рост, и шведская же королева Христина да поляк Сигизмунд II — по пояс.
В Малом зале виднелась Венеция, по слухам, кисти Каналетто. Столовая была выполнена в логичном для места готическом стиле, с примечательным камином. На её стенах тоже красовались имена — геррмейстеров, единых глав местных орденов. В зале ландратской коллегии внимание привлекали стулья XVII века с тиснёными на коже лифляндскими гербами.
К рубежу веков обладатели здания стали ругаться, что коммуникации никуда не годятся, планировка местами весьма необоснована, швейцарская отсутствует, конюшни и чёрная лестница устроены так себе… В 1902—1903 годах наконец произошла реконструкция по проекту Вильгельма Неймана: появилось новое крыло со стороны улицы Екаба, был застроен двор.
Прошло время, пошла смута, и вот уже в доме заседали большевики. 13 января 1919 года здесь собрался Первый Вселатвийский Советский конгресс, провозгласил победу советской власти в республике, конфискацию всех земель баронов, да и высылку их за пределы страны. Впоследствии в доме открылся мемориальный кабинет Петериса Стучки, главы того правительства. 28 феврался там же заседал первый конгресс Комсомола Латвии, о чём впоследствии напоминало название улицы Екаба — Комьяунатнес. Решения правительства ЛССР оказались не очень авторитетными.
Недовыселённые дворяне ещё чуть-чуть позаседали в своём доме, но уже 1 мая 1920 года страной из чуть переделанного по проекту Эйженса Лаубе Рыцарского дома начало править новое Конституционное собрание, 7 ноября 1922 года в полдень, с принятием конституции, Сатверсме, заменённое Сеймом. Но это было уже после 16 декабря 1921 года.
16 октября 1921 года к нам приехали финны. Их министр иностранных дел Ригу уже посещал, но целая парламентская делегация дружественной республики — это был праздник для тогда ещё полуразрушенного города. На второй день была запланирована постановка райнисовской «Огня и ночи» в Опере, а часов в десять должен был начаться банкет в Доме Конституционного собрания.
Но уже в восемь караульный заметил искры на крыше. Совсем немного — и весь дом горел. В десять упали люстры большого зала. Час спустя за ними последовал потолок с двумя пожарными — к счастью, они выжили. Ещё час — пламя было ограничено; пожарные покинули здание в четыре утра. Банкет не случился, Конституционное собрание перебралось в замок, его канцелярия и квартира президента остались в нетронутых огнём помещениях.
21 октября президент получил анонимку, в которой «Армия зелёных», партизанское движение, брала на себя ответственность за поджог. Там же указывалось, что пожар был запланирован на время банкета — а между строк виднелось: виноват кто‑то из своих. Подозрение пало на швейцара Карлиса Путрамса. У того нашлась записка с подробно расписанным алиби на день пожара, анонимка была написана почерком его дочери Милды — и левые политические убеждения швейцара тоже ничуть не снимали подозрений, равно как и нервное поведение в вечер пожара. В итоге дочь оправдали, отцу присудили высшую меру наказания — 15 лет; через двенадцать он был помилован.
Зал пришлось восстанавливать. Вновь позвали зодчего Эйженса Лаубе и других уважаемых специалистов, те придали главному залу современный вид, тщательно отреставрированный в 1997‑ом. Небольшие перемены задели и прочие помещения. И вновь: «Внимания достойны репрезентационные помещения». Тогда же с фасада свергли Плеттенберга и заменили его народным Лачплесисом работы Рихардса Маурса.
15 мая 1934 года, давшее стране улманисовский тоталитаризм, сменило и функции здания. Когда‑то, до переезда в замок, президент там уже жил, теперь же тут расположилась только его администрация: Сейм был упразднён. В 1940‑ом её сменил Верховный Совет ЛССР, на период немецкой оккупации вымещенный управлениями полиции и SS. С получением независимости вернулся и Сейм.
В 2007 году вновь свою нишу занял и Лачплесис, пропавший с фасада в послевоенные годы.