Исстари рынок находился в Риге у реки, но жителям Петербургского предместья до него было далековато; да и крестьянам более удобным казалось выменять товары на дензнаки уже у главной дороги и отправиться домой. Вот и получилось, что в 1876 году у Большой водокачки открылся одноимённый базар. Людей было много, ведь там же были конечная остановка омнибуса и популярный колодец, от которого название и пошло. В наши дни подземные жилы не без труда поборола Новая церковь святой Гертруды, но тогда о ней не могло быть и речи.
Вскоре стало ясно, что там и места маловато, и грязновато — базар перенесли на нынешнее место, да переименовали в Александровский. Это случилось в 1897 году; 15 октября 1902 года уже на новом месте открылись два новых павильона авторства Рейнгхольда Шмеллинга: на 157 мест для торговли мясом и 187 — прочими товарами; основное место занимала площадь для повозок сельчан. Мастера, как тогда часто бывало, оказались новаторами: при кладке использовали стеклянные кирпичи.
Между прочим, именно с Александровского рынка начались капитальные каменные павильоны рынков в городе, за ними следовал Агенскалнский собрат. И хоть эти ещё верхом совершенства не были, — отсутствовали даже холодильники для продуктов и отопление для людей, — но это уже было гораздо лучше, чем торговать на всех ветрах и непогодах; прессе тоже понравилось.
В 1929 году рынок раскошелился на дополнительный павильон для торговли селёдкой. Процесс завершил большой дом со стороны уже тогда Бривибас, построенный городом в 1937-38 годах (архитекторы Янис Ренгартс, Станислав Борбал, Альберт Вецсилис). В нём поместились 118 квартир, служебные помещения рынка и киоски.
У стыка тысячелетий обретший два современных павильона, Видземский базар поныне жив и относительно уютен.
Спрос рождает предложение — эта банальная фраза точно подмечает причины происхождения всех рынков Риги. В конце XIX века ту часть Агенскалнса, где находились пристань и другие важные объекты, а, следовательно, бывало много народу, облюбовали торговцы. Уже в 1861 году на карте были отмечены Рыночная площадь и Рыночная улица — Tirgus iela остаётся и поныне. Торговля велась прямо на улице возле кабака Цауне — позже немецкая речь изменила фамилию этого добельского крестьянина («Zaun» — забор по‑немецки) и получилась Заборная улица («Sētas»).
Надолго рынок задержался на протяжении всей улицы Сетас, пока 21 августа 1895 года его не пообещали перенести в противоположный конец улицы Нометню, в привычное современным рижанам место. Дума своё слово сдержала и открыла новую рыночную площадь в первый день 1898 года.
Городские власти делали всё возможное, чтобы покупатели ходили на новую рыночную площадь. Ещё в 1897 году там построили колодец, туалет и домик сторожа и годом позже перенесли продуктовую торговлю. Но не так-то просто было искоренить традиции нескольких поколений, и многие всё же приходили на старое место. Магазины привлекали и в построенный в 1896-97 годах дом Хашинкевича на углу улиц Межа и Сетас. К тому же сначала никаких особых преимуществ у нововведения не было.
С другой стороны, не было и неприязни к новому рынку, о чём говорят размеры полученной городом арендной платы: 1635 рублей в 1898 году и уже 8100 — в 1905‑ом. К началу Первой Мировой войны её вносило уже 625 человек.
Эти числа наводили на мысли о дальнейшем развитии: не мог же один из крупнейших рынков города оставаться без малейшего навеса. Главный зодчий города Рейнгхольд Шмеллинг составил проект в югендстиле, по которому в 1911 году началось возведение продуктового павильона, но война встала наперекор замыслам, и в 1914 году строительство остановилось. Только в 1923 году его смогли возобновить, но вместо покойного Шмеллинга руководство на себя взял Александр Гринберг, немного переделав проект, в частности, заменив ресторан у входа магазином и служебной квартирой. Открытие павильона произошло в 1925 году.
Здание стало самым современным рынком города тех времён: с подвалами, электричеством, лифтом, холодной и горячей водой, своеобразной галереей на втором этаже. На 1500 м² расположили 103 торговых места.
Позже рынок пережил незначительные изменения. На старом месте торговля прекратилась ещё до Первой Мировой войны.
1930-ые. Центральный рынок сразу после открытия. Изображение с сайта maskfor.lv
Всё началось во второй половине XIX века, когда Иоганн Фельско и Отто Дитце разработали проект благоустройства территории после сноса крепостных валов. На их планах местности за Карловским бассеином был придан складской характер, который предопределил строительство амбаров. Моду тех лет диктовал эклектизм, а экономические соображения отобразились на неоштукатуренных фасадах зданий. Архитекторы, кто побогаче, кто поскромнее, всё же стремились создать разные узоры: чистый функционализм в конце XIX века сочли бы за неслыханное уродство. Такая самобытность строений из красного кирпича дала им название Красные амбары.
Следующим этапом стало желание городских властей перенести куда-нибудь рынок Даугавмалас с набережной, где он находился в абсолютно антисанитарных условиях: как посчитали уже после переезда, ежегодно там портилось товаров на сумму до двух миллионов латов. Даже в 1909 году, составляя проект реконструкции железнодорожного узла у вокзала, инженер Верховский предусматривал ветку к рынку на сегодняшнем его месте. Потом началась суматоха, и о проблеме временно забыли. Временно.
Как раз во время военной суматохи немцы в Вайнёде построили авиабазы Walhalla и Walther с несколькими ангарами для цеппелинов, а когда отступили, то огромные строения оказались никому не нужны. Тогда-то их и приобрела по дешёвке Рижская дума с тем, чтобы построить из них павильоны рынка. Сначала думали установить такими, какими они были, но пригляделись и решили: о красоте и речи нет, подвалы не построить, высота огромная (представьте себе цеппелин!), температуру поддерживать никак не получится — словом, использовать стоит лишь металлические перекрытия. С таким условием в 1923 году объявили международный конкурс, но присланные предложения организаторов не удоволетворили.
Строительные работы затянулись: вместо пяти продолжались семь лет: с 1924 по 1930 год (архитектор Павел Дрейманис, инженеры Павел Павлов, Василий Исаев, Георг Толстой и ещё девять человек — восемь из них были студентами Латвийского университета), ведь с 1926 по 1928 год длилась пауза. Но подождать стоило, поскольку рынок делали в три раза большим своего предшественника с набережной: площадь увеличилась с 22 до 57 тысяч квадратных метров. Из них 16 занимали павильоны, а 4,7 отвели на навесы для торговли.
Внимание, разумеется, примагничивают сами пять павильонов, из которых крупнейший служил для оптовой торговли. В нём же создали лаборатории, посадили врачей и фельдшеров; в подвале, помимо складов, которые расположены под каждым павильоном, и холодильников на 320 тонн продуктов, поставили трансформаторы и прочие агрегаты, соорудили мастерские и, что интересно, наконец построили самую настоящую железнодорожную станцию на эстакаде. Однако оптовики там работали лишь до 1952 года, пока здание не приспособили для мясной торговли.
В свою очередь, остальные павильоны служили 947 мелким торговцам и их многочисленным покупателям. Могли, конечно, расположить и больше, используя галереи, но отрицательный пример Агенскалнского рынка и многих европейских аналогов оттолкнул от этого шага: заметили, что у посетителей такой приём не получал признания. В «подполье» располагались склады, к которым вели туннели с канала, поэтому доставлять товары могли и по воде.
Новый рынок открыли 10 ноября 1930 года. Это были 6 000 000 кирпичей, 60 000 бочек цемента и 2 460 тонн железа — и своеобразный пример слияния архитектуры ар-деко и функционализма.
1964 год. Центральный рынок снаружи1964 год. Интерьер овощного павильона
В тот же день в подвале нашлись три крысы, которые были быстро уничтожены. Гигиена и сантиария торжествовали: это были уже не полчища, как на старом месте. И хоть в 1958 году рынок для дератизации даже закрывали на три дня и звали армию, серьёзной проблемой на Центральном крысы никогда не были.
Тем временем скульптор Теодорс Залькалнс точил знаменитую Свинью. По высокому замыслу этот образ должен был не скромно стоять в Художественном музее, а размером с комнату возвышаться между нынешними мясным и молочным павильонами. Как символ сельского хозяйства свободной Латвии, о котором после сорокового уже говорить было как минимум неуместно.
Куда уместнее было после этого в молочном павильоне творить памятник Сталину для установки на Эспланаде, заодно устраивая там выставку достижений народного хозяйства, пока специальные здания не были готовы. Вот только время прошло, и эта скульптура тоже оказалась лишней, и её кинули в подвал, а затем, по слухам, закопали возле современного крематория.
Несколько разрушительных снарядов получили павильоны во время войны, но рынок быстро воссоздали. На четвёртый мирный год он обрёл новое название: Центральный колхозный рынок. В шестидесятых модернизировали молочный павильон, в 1972 — рыбный.
1983 год. Овощной павильон на следующий день после пожара
Осенью 1983 года от невыключенного обогревателя вспыхнул овощной павильон. Огонь в окнах заметил случайный прохожий, шедший по Маскавас часов в десять-одиннадцать вечера. Пламя вскоре подобралось к торфяной изоляции перекрытий, и как на настоящем торфянике пожар затянулся на десяток часов, не считая последующих пары дней тления. При этом вода просачивалась в подвалы, которые, в отличие от павильона, содержали довольно ценные товары — там поставили мотопомпу. Общая сумма ущерба составила около 26 000 рублей.
Уже в начале нового тысячелетия пошли многочисленные толки о необходимости обновления: как-никак, именно здесь крутится половина товаров всех латвийских рынков.
Пять из девяти сохранившихся в мире ангаров для дирижаблей — это павильоны рижского центрального рынка.