Ieeja
Reģistrācija
Zurbu – tās ir vietnes par pasaules pilsētu vēsturēm
Par Zurbu
Sakārtot pēc
  • laika pēc noklusēšanas
  • ieraksta labošanas laika

Парк у Городского канала 1

Saruna 1
Atbildes 0
  1. Бастионная горка
  2. Исчезнувшее
  3. Парк у Городского канала
  4. Сады и парки
  5. Центр

В 1857—1863 году Рига получила возможность нормального развития, жители бывших предместий перестали быть отверженными, а привилегированные узники не менее бывшего внутреннего города буквально глотнули свежего воздуха. Вкратце — больше не было крепостных валов. Проект переустройства их места, разработанный местными архитекторами Иоганном Фельско и Отто Дитце предусмотрел бульвары, красивые дома и парки. И если после сноса генерал-губернатор Суворов сокрушался о поспешном уничтожении отдельных красивых ворот, то тут всё было в порядке: бывший ров специально оставили. Только чуть сузили за счёт земли из бастионов.

Устройство сада началось тут же, в 1859‑ом, согласно проекту любекского садовника Вендта; его сменил герр Реймс, работавший под управлением Комитета по озеленению предместий до осени 1879‑го. На следующий год образовалась Садовая управа с Георгом Куфальдтом во главе, и тот за время до Первой Мировой переворошил едва ли не все городские парки. Досталось и насаждениям у канала: не устояло почти ни одно деревце, ни одна дорожка.

Устояла Бастионка, за серпантин звавшаяся тогда и Улитковой, — а ведь при общем сносе некоторые ратовали за уничтожение и этого воспоминания о Песочном бастионе: мол, движение тормозит. Изначально никакого серпантина не было, были прямые дорожки на вершину, размываемые дождями. Современный плавный подъём появился уже при Куфальдте, и именно его доктор Рулле рекомендовал пациентам регулярно одолевать для поддержания здоровья. С 1898 года в противоположном направлении журчит ручеёк.

Газовая фабрика и несохранившийся деревянный мостик 56° 57' 9" N 24° 64' 3" E

Спасибо за горку полагается инженеру Хенингу, убедившему оставить пошире канал у Блинного бастиона, на месте Оперы, — не пришлось брать землю с Песочного. Зато отлично пригодились камни всех валов: из них построили мостики на 13 января, Барона, Валдемара и Бривибас. Последний позднее расширили.

В 1860 году на вершине появился деревянный кофейный павильон, в 1887‑ом сменённый каменным «Венским кафе». В 1893 году у подножья по проекту Генриха Шеля построили плавающий домик для пары лебедей, подаренной Рижским птицеводческим обществом. Зимой, с появлением крепкого льда, лебединый приют убирали на берег, и соседняя городская реальная школа устраивала каток, бесплатный для школьников и платный — для всех остальных.

1900 год. У кофейного павильона на Бастионной горке 56° 57' 7" N 24° 66' 2" E

Жизнь на канале продолжалась и при тёплой погоде: вплоть до конца пятидесятых существовали лодочные станции, одна у лебединого домика, вторая — сначала напротив университета, потом в парке Кронвальда.

Помимо развлечений, город нуждался, в частности, в топливе. Сейчас из этих зданий управляют водопроводом и канализацией, а с 1862‑го по 1874‑ый в псевдозамке напротив Бастионки английский каменный уголь превращали в рижский природный газ. Спроектировал его директор берлинского аналога Кюнель. Потом открылось новое производство в конце улицы Бруниниеку, а старая фабрика лишилась статуса и большой восьмиугольной башни посередине. Уже в 1887 году, после неприятного пожара в нынешней Опере, в театральной пристройке открылась первая в Риге электростанция.

Перед театром же складывался парк совершенно иного, регулярного, стиля. Вышеупомянутое пламя привело в негодность и эти насаждения, потребовав создание новых. В 1884‑ом они были в общих чертах готовы, ещё три года спустя был готов фонтан «Нимфа» работы Аугуста Фольца — на его модели скульптор впоследствии женился.

В 1890—1891 годах руки дошли и до склада стройматериалов и древесины между Барона и Марияс. Были выстроены детская площадка и садовый домик. В 1925 году там же появились две радиовышки, высотой в 45 метров каждая — когда убедились, что крыша современного экономического факультета, где и расположилось радио, недостаточно крепка. Четыре года спустя их сделали шестидесятиметровыми. Одна из мачт сохранялась вплоть до конца XX века, да незаметно пропала.

Канал, украшение парка, являлся и преградой. В 1892 году сразу много людей выразили властям желание видеть новый мостик у Бастионки. Желание удовлетворили, главный инженер города Агте сотворил проект, просители подкинули деньги, переправа была готова. Изначально по причине крутого подъёма пешеходам мост не нравился — создали насыпь. Теперь можно было с чистой совестью иронизировать над схожестью фамилии проектировщика с немецким словом «achte», означающим «восьмой» — говорить о «восьмом чуде света».

1950-ые. Лодки на канале 56° 57' 1" N 24° 68' 4" E

6 сентября 1897 года вдова профессора Тимма из Политехникума выполнила волю мужа: передала городу 9 000 рублей на устройство мостика. Два года спустя всё было готово, согласно чертежам инженера Ивана Кропивянского; общая сумма составила 16 922 рубля и 38 копеек. Студенческие прогулки в университет сократились, в городской топонимике мостик у театра назвался в честь Тимма.

1900 год. Проект новой ратуши на берегу Городского канала. Архитекторы Хедман, Вазашерна, Гран и Линдберг из Хельсинки 56° 57' 7" N 24° 65' 2" E

Перемены происходили и на углу нынешних Бривибас и Райня. Например, в 1904‑ом там расположился киоск, в 1911‑ом рядом появилась метеостанция, год спустя напротив её открыли и источник питьевой воды. Но главное произошло в 1910 году, когда с приездом в Ригу Николая Второго открыли конную статую Петра Великого, позднее сменённую Памятником Свободы.

Дважды парк готовился пережить куда более существенные метаморфозы: городская дума нуждалась в новом здании. Сначала в 1898 году власти решили к юбилею заложить первый камень своей грандиозной резиденции на месте казарм Екаба. Прошёл международный конкурс, получили 24 предложения. Первое место досталось финнам, второе поделили немцы и швейцарцы, проект рижанина Аугуста Рейнберга получил только третью премию, равно как и вариант из Польши. Здание не построили — может, ему там было просто узковато?

Почти на то же место, только на противоположном берегу канала, вернулись в тридцатых. Соответственно, школу и газовую фабрику следовало ломать. Местный конкурс объявили в 1935‑ом, победил проект Александрса Клинклавса, а не был релизован ничей: оказалось проще снести несколько кварталов между рекой и Ратушной площадью, и там в итоге тоже ничего не построить.

Проект здания городской думы. Архитектор Александрс Клинклавс, 1935 год 56° 57' 10" N 24° 64' 3" E

Зато Андрейс Зейдакс, преемник Куфальдта, перекопал парки у канала так же усердно, как и почти все остальные творения своего гуру. Учителю нравились заросли, ученик предпочитал более открытые пространства. В 1951‑ом согласно задумке садовника Гинтерса Бастионка обрела детали разрушенных войной домов «Старушки». С 1968 года в парке начали устанавливать декоративные скульптуры.

К тому времени зелёные насаждения у канала уже в основных чертах сформировались. Некогда Куфальдт хвастался, что рижское бульварное кольцо в плане помпезности зданий хоть и уступает венскому Рингу, эталону подобного градостроительства, зато выигрывает садами. Но тут уж решать каждому самостоятельно.

56° 57' 8" N 24° 66' 5" E

http://www.radiopagajiba.lv/ra… — история рижского радиофона, с описанием и фотографиями мачт у канала

Ипподром 1

Saruna 1
Atbildes 0
  1. Zolitūde
  2. Авиация
  3. Ипподромы
  4. Исчезнувшее
  5. Центр

Бывший.

Приятно лихо промчаться на лошади, и посмотреть на это приятно. Словом, приятное это место — ипподром. Оттого и в Риге он так или иначе должен был появиться. Сначала Альберт Саламонский, основатель цирка, гонял лошадей по Эспланаде в 1880 году. Через пять лет два почтенных господина, — Мертен и Штольтерфот — прокатились верхом по шоссе в направлении Взморья. Им понравилось: через год на Эспланаде за подобным их заметили вновь. В 1887 году образовалось Общество поддержки разведения рысаков.

Тогда и открылся первый ипподром Риги — 5 мая 1891 года в конце тогдашней улицы Стрелниеку — на привычном многим поколениям месте. Вскоре там появился и тотализатор, вечное яблоко раздора для всех его потомков. Проходили заезды дам, извозчиков, троек, дерби — состязание трёхлетних животных.

Параллельно образовалось Рижское общество верховой езды с собственным ипподромом для скакунов поблизости, на Ганибу дамбис. Построили по проекту Карла Фельско трибуны с рестораном и прочими полезными заведениями, но на четвёртый год гордума предпочла коней иному транспорту и объявила о строительстве товарной станции. Ипподром поскакал в Золитуде, где условия были поскромнее, да и прославился он там скорее не коневодческими, а иными спортивными событиями (как, например, Второй Российской олимпиадой 6—20.VII.1914) и авиацией.

Тот второй пережил младшего брата на год, и в 1898 году тоже получил предложение рысью сменить дислокацию — по аналогичной причине. Некоторое время его ютил золитудский коллега, пока в 21 августа 1904 года не открылся новый (архитектор Эдмунд фон Тромповский), с верстовой беговой дорожкой (1 047 метров). Это случилось уже на привычном нам месте чуть поодаль от первого расположения.

Пока золитудский, для скакунов, медленно пропадал, этот опекало Императорское петербургское общество поддержки разведения рысаков, и опекало неплохо. В 1912 году он вышел на четвёртое место в Империи по количеству лошадей (241) после Москвы, Петербурга и Киева. Лишь с войной общество совладать не могло.

Трибуны сгорели, обществу больше не было дела, да и много ли осталось от общества. Вместо него в 1924 году появились некие спиртопромышленники, которым, как позднее оказалось, до лошадей не было никакого дела. Они приобрели только одного мерина по имени Ансис, да и тот оказался непригоден: покусал жокея. Акционерному обществу «Rīgas hipodroms» было гораздо интереснее построить два десятка касс тотализатора и грести деньги.

С другой стороны, те же толстосумы потратили полмиллиона латов на восстановление сгоревшего и поизносившегося комплекса.

Объективно было так: 13 апреля 1925 года премьер-министр Хуго Целминьш радостно открыл ипподром, а 29 мая того же года сейм уже закрывал тотализатор — следом обанкротилось всё заведение. «Вы же не хотите видеть слёзы и стенания чиновничьих матерей и жён, всех граждан, потерявших свои деньги в тотализаторе, чтобы малая горсточка предпринимателей на этих слезах народных выйгрывала миллионы и миллионы,» — взывал социал-демократ Феликс Циеленс. Очередные несколько лет бездействия…

Армейский клуб конного спорта заново открыл ипподром 18 сентября 1932 года, убедив правительство, что будет заботиться о породе и не поддаваться искушению финансов. У клуба это получалось довольно успешно: и новые постройки вырастали, и кони носились как положено. Даже тотализатор не создавал проблем — наоборот, 13 ноября 1939 года был выплачен самый крупный выйгрыш за историю: 4 014 латов. Разве что скакунов отменили, оставили только рысаков.

Очередной вехой, как всегда, стал 1940-ой. Директором назначили некого товарища Беляева, члена профсоюза работников транспорта. Тот, вероятно, решил, что судьба наконец предоставила ему шанс воплотить свою миссию на Земле — стать главным судьёй ипподрома, — и он им себя назначил. К счастью, новоиспечённый хозяин вскоре понял, что либо судьба, либо он ошибались, но некоторые другие странные смены кадров так и остались неотменёнными. Год советской власти был слишком малым периодом, чтобы произвести значительные улучшения: успели только электросистему долатать, которая позволила смотреть скачки тёмными вечерами. Фашисты её разрушили, и больше она не была восстановлена.

После войны открытие ипподрома было сочтено за очень важное дело. Задание о разработке проекта сооружения, — уже в более просторном Шмерлисе, — поступило архитекторам в сентябре сорок пятого; год отводился на подготовку строительства и столько же должно было продлиться само возведение. Тем не менее, ипподром вскоре восстановили на прежнем месте, он быстро стал четвёртым-пятым среди пяти десятков советских соперников. В 1955 году на нём основали Переходящий кубок Прибалтики. В который раз появилась новая трибуна — её спроектировала известная зодчая Марта Станя, автор здания театра Дайлес.

Чуть позже дела пошли уже не так красиво. Заведение в 1959‑ом передали Институту скотоводства, чей директор Карлис Бренцис сильно недолюбливал лошадей, утверждая, что те объедают коров. В высоких учреждениях он убеждал, что ипподром в центре города — это безобразно негигиенично, и своего в итоге добился: в 1964 году появилось решение о ликвидации. По немного странной причине, что зимой лошадей транспортировать нельзя, закрытие удалось отложить на полгода — до Первомая 1965 года. Часть животных развезли по хозяйствам, других отправили к финнам, немногие остались в стойлах.

После закрытия ипподрома там ещё работали некоторые спортивные секции, пока в конце семидесятых в одночасье пламя не пожрало трибуны.

С тех пор в нашем городе ипподрома нет, зато, вероятно, центр города стал сильно чище. Восстанавливать лошадиные бега пытались и в Улброке, нашли даже три миллиона впоследствии удивительно исчезнувших рублей; и в Тирайне, где намечалась целая конная ферма, которая частично и появилась, но эта часть не включала ипподром; и в Клейсти в первой половине девяностых, — а не получилось. До сих пор.

56° 58' 12" N 24° 75' 5" E

http://klio.ilad.lv/1_6_.php — статья Ильи Дименштейна про полёт Лидии Зверевой над Золитуде 14 апреля 1912 года.

Гауйско-Даугавский канал 1

Saruna 1
Atbildes 0
  1. Bukulti
  2. Ādaži
  3. Гауйско-Даугавский канал
  4. Исчезнувшее
  5. Окрестности
  6. Транспорт
  7. Шлюзы

Наряду с железной доргой, в России конца XIX века каналы также рассматривались как потенциально выгодные транспортные системы. Составлялись грандиозные проекты по соединению Риги с Херсонесом, Чудским озером и т.д. План транспортного канала между Гауей и Даугавой возник ещё в 1662 году и был возрождён в 1898 году, для чего было основано Общество улучшения водных путей лифляндских рек. Первой задачей оно ставило очистку дна Гауи и строительство канала, который бы освобождал сплавщиков леса от трудного участка морского пути между устьями Гауи и Даугавы: водный путь по Гауе был очень активным, ежегодно там провозили около 10 000 тонн грузов на 1 000 плотах.

1930-ые. Один из шлюзов Гауйско-Даугавского канала. Сейчас от него остались лишь основания 57° 36' 4" N 24° 20' 48" E

Канал строили с 1901 по 1903 гг., при этом впервые в России используя шлюзы системы «Stoney», открывающиеся вверх. В районе от Малого Балтезерса до Гауи находились шесть искуственных порогов, поэтому эта часть была пригодна лишь для сплавления леса. На остальных же и до сих пор происходит небольшое судоходство. Из 22,3 км., названных каналом, вырыты только около трети, в остальных же местах использованы существующие водоёмы.

Сооружения не очень сильно пострадали во время Первой Мировой войны, тем не менее, Общество предложило государству выкупить канал, но в 1921 году Кабинет Министров отказался и решил оставить путь во владении прежних хозяев. Они его подлатали и использовали дальше, вплоть до следующей войны.

В 60‑ых годах ХХ века канал перестали использовать по назначению и начали его примерять для нужд водного спорта, думали о реконструкции. Это и означало трагедию для строений: канал не использовался, за шлюзами никто не следил, поэтому уже в 90‑ых были разрушены все три шлюза. Остались ещё деревянный настил возле Алдери, основания шлюзов и большие, но очень смутные надежды на возрождение Гауйско-Даугавского канала.

57° 37' 0" N 24° 20' 48" E

Алтона 1

Saruna 1
Atbildes 0
  1. Torņakalns
  2. Āgenskalns
  3. Исчезнувшее

В 1789 году рижский бюргер Расмус Менде (Менбе?) начал арендовать у владельца имения Граве участок площадью в 1,1 гектар на берегу пруда мельницы святой Марии. За это в год полагалось платить восемь талеров.

В его планы входило создание места для отдыха. Поскольку зажиточные рижане уже выбрали ресторан «Иерусалим» в двух шагах от приобретённой площади (сейчас там располагается музей Ояра Вациетиса), Менде решил привлекать более демократичными нравами. Он построил трактир, небольшой фонтан и садик, но главным местом развлечений сделал большое пустое пространство. Там то танцевали, то пускали воздушные шары, то музицировал военный оркестр, то устраивали фейерверки — словом, публике нравилось.

Особенно много народу приезжало на Лиго — даже те, кто в другие дни о латышах думал более чем презрительно. Праздник отмечался в Алтоне более полувека, но в 1846 году разорившийся сын Расмуса Менде Бурхард продал своё владение купцу Бранту, а тот построил себе дом и никого развлекать не стал. Естественно, что при тогдашних средствах связи двадцать тысяч человек, которые, по подсчётам полиции, летом 1847 года явились в Алтону, эту неприятную весть знать не могли.

Поэтому люди, увидев вместо трактира жилой дом, а вместо площадки для гуляний — овсяное поле, рассердились не на шутку и, пребывая в смятении, вдруг начали погром. Поле смяли, забор и два экипажа Бранта кинули в костёр — побушевали на славу, не зря же весть об «Алтонском бунте» дошла даже до Сената и царя Николая I. Двадцать обвиняемых предстали перед судом, из них двух иностранных матросов отпустили по просьбе их консула, двое умерли во время следствия и ещё один не мог быть наказан, поскольку не достиг совершеннолетия. Из оставшихся пятеро признали свою вину, и их принудили выплачивать Бранту компенсацию, а троих посадили в тюрьму на полгода.

На следующий год праздник в Алтоне уже не устраивали, а на новом месте, Лагерном поле поблизости, тщательно позаботились, чтобы народ был доволен и впредь такие беспорядки не учинял. Особо полицмейстер поинтересовался местами для музыкантов и навесами для военной охраны.

Далее владельцы заведения менялись с невиданной скоростью. Уже в 1851 году Брант продал его некой Розалии фон Гесс, которая поторопилась возобновить традиции и 3 мая 1852 года появилось первое объявление громадного размера, приглашавшее посетить цирковое представление, танцы и пантомиму. В 1857 году купец Иоганн Роберт Клейн оповестил, что новый владелец Алтоны зазывает на концерты. Вскоре он поставил рекорд по непродолжительности владения: с 1862 года хозяином стал адвокат Альбин Редер. Его интересовала лишь экономическая сторона дела, поэтому тут же сдал имущество в аренду господину Гедеку. В 80‑ых годах ХIX века Алтону получила первая латышская касса взаимопомощи «Cerība», владевшая ею до 1924 года, когда участком завладела городская дума.

История постепнно забывается: когда-то имя Алтоны носила Малая и Большая Алтонские улицы, а также мостик через Марупе сразу после мельницы святой Марии. О последнем забыли раньше остальных, Большую Алтонскую переименовали в 1985 году в улицу Ояра Вациетиса, только Малая теперь напоминает о былой славе: её оставили просто Алтонавас.

56° 55' 47" N 24° 48' 2" E

Нейермюлен, он же Адажский замок 1

Saruna 1
Atbildes 0
  1. Bukulti
  2. Исчезнувшее
  3. Нейермюлен
  4. Укрепления
Развалины крепости Нейермюлен в 1798 году. Рисунок Йоханна Броце с сайта www3.acadlib.lv/broce

Раньше существовала грунтовая дорога «Via Magna», которая вела из Риги в сторону Видземе. Одна её часть шла через нынешние Букулты, где в XI-XII веках находились удобно расположенные укрепления. В XIII веке, когда на территорию Латвии вторглись крестоносцы, Ливонский орден построил здесь водяную мельницу, дополненную замком. Это случилось в 1297 году.

Уже в 1206 году монахи на нынешнем Милгрависе устроили мельницу, поэтому эту стали называть новой, т.е. Нейермюлен. Кстати, район Букулты так назывался вплоть до 1929 года, хотя иногда встречались и названия наподбие Нимеллен или Белленгоф. А замок очень часто называют Адажским.

Замок представлял собой довольно значительное укрепление, в котором в 1586 году даже был проведён ландтаг — заседание ливонского рыцарства. Это было четырёхугольное здание с двумя круглыми башнями и воротами на северо-западе.

В 1656 году войска Алексея Михайловича нанесли замку большой ущерб. Такой, что там остались одни развалины, на месте которых в 1706 году был устроен учебный плац. А развалины пошли на ремонт Адажской церкви и Даугавгривской крепости.

Но царей здесь встречть не стестнялись: и Великое посольство (1697), и Екатерину II (1764). Крепости уже не было, зато оставалась мельница. В 1894 году её закрыли из-за жалоб местных крестьян, чьи луга она затопляла, и на том же месте устроили лесопилку, которая была вынуждена закрыться около 1910 года по причине полного отсутствия леса в окрестностях. После Второй Мировой войны развалины оказались на территории военной части, которая их уже в 80‑ых безжалостно ликвидировала как нечто бесполезное и не предоставляющиее очевидной ценности на взгляд военных. Построенное в технологии фахверка одно из зданий имения Букулты сохранилось до сих пор.

От замка сейчас не осталось ни камня, не считая тех, что пошли на ремонт церкви и Дюнамюнде. Его местонахождение можно найти, если в северном направлении пересечь по Яунциема гатве мост через Юглский канал и свернуть направо сразу за ним. Мельница находилась примерно возле небольшой оттоки канала, а крепость — на другом берегу.

57° 31' 0" N 24° 16' 5" E

Коброншанц 1

Saruna 1
Atbildes 0
  1. Kobronschantz
  2. Torņakalns
  3. Исчезнувшее
  4. Укрепления

В 1621 году шведы наступали на Ригу со стороны Мюльграбена, память о чём до 1923 года хранило старое название Межапаркса — Царский лес. Однако существовала опасность, что войска встретятся с польской армией, явившейся защищать свой город. Для предотвращения такой ситуации король Густав Адольф выслал на левый берег полковника Самюэля Коброна, который без труда взял Красную башню и прилегающие районы. Чтобы укрепится там, было построено несколько шанцев, в их числе был и один, сохранивший имя своего основателя на долгие века.

Ригу скоро взяли: 15 сентября хозяевами города стали шведы, а вместе с тем наспех построенное укрепление вроде бы должно было потерять значение. Однако его, наоборот, перестроили в 1631 году, так как король распорядился сохранить крепость и совершенствовать её. Эта реконструкция велась по нидерландской системе: создали четыре бастиона, один полубастион и глубокий, широкий ров. В то время у Риги было гораздо больше естественных врагов, чем сейчас, и одним из главных были половодья. Одно такое наводнение повредило в 1649 году два бастиона и полубастион. При реконструкции, а по другим сведениям, и ранее, жертвовали Красной башней.

В 1656 году только-только отремонтированный шанц подстерегла новая работа: защищать Ригу от рати Алексея Михайловича. Тут-то как раз пригодилось наводнение, когда комендант приказал засыпать часть речки Марупите, таким образом, крепость осталась маленьким островком посреди большого озера. Армия отступила. Следующий год вернул полякам желание править в Риге, однако их войско во второй раз споткнулось о Коброншанц.

Затем правители решили перестроить укрепление по системе Вобана, ведущей в то время. Долго и тщательно строили, но потом её взяла первая же армия: саксонцы с поляками в 1700 году. Неприлично было опорному пункту осады Риги носить имя чужого вояки, поэтому его переименовали, и новое название было «Ораниенбаум». Последовали шведы во главе с Карлом XII, но в 1709 году и они его оставили. Тогда его занял отряд русского князя Волконского. Ригу обстреляли и взяли, потом Коброншанц забыли, и записали заурядной крепостью четвёртой степени имени Петра Великого. Вспомнили о нём только к 1812 году, перестроили и нарекли «Элизабетеншанцем», но военную роль он так никогда уже и не сыграл.

Ригу уже к началу XIX века могла взять без труда любая мало-мальски пригодная армия, поэтому смысл в содержании крепости был неясен. В середине XIX века снесли рижские валы, а вместе с ними и Коброншанц. С 1904 года отменили и запрет на застройку эспланады, таким образом, Рига, уже около полувека защищённая лишь Даугавгривой, окончательно потеряла статус крепости. Последние остатки убрали в 20‑ых годах ХХ века.

Стоит только заметить для биографов, что там, в крепости, одни из первых впечатлений о фортификации получал творец оборонительных сооружений Севастополя небезызвестный генерал Тотлебен.

56° 56' 14" N 24° 57' 5" E

Сахарная мануфактура Раве 1

Saruna 1
Atbildes 0
  1. Sarkandaugava
  2. Исчезнувшее
  3. Промышленность
Сахарная мануфактура Раве в 1784 году. Рисунок Йоханна Броце с сайта www3.acadlib.lv/broce 56° 58' 53" N 24° 82' 5" E

В оживлённном рижском порту конца XVIII века крутилось много товаров, и углядеть за всеми не было никакой возможности. Тем не менее, старейшина Большой гильдии Христиан Конрад Раве каким-то образом увидел привезённое из Швеции устройство для переработки сахарного тростника в сахар и купил его с целью создания первой в Риге мануфактуры.

Поскольку денег на строительство у Раве не хватало, а решимости было хоть отбавляй, то 26 февраля 1784 года он учредил акционерное общество — первое в истории Риги. Председателем стал сын инициатора Иоганн Георг Раве, были ещё 9 акционеров. Для начала выпустили 80 акций, стоймостью в 500 талеров каждая. Предназначены они были только для рижских торговцев, но потом правило стало демократичнее и принимало в роли вкладчиков любого российского подданного.

Для работы в Саркандаугаве, где сегодня улицу Дунтес пересекает железнодорожная ветка, возвели четырёхэтажное каменное здание длиной в 100 и шириной в 40 футов, где работали 13 человек: 1 мастер-иностранец, 7 подмастерьев и обслуживавший их персонал. Там поставили 3 сковороды для производства сахара и 12 000 форм для создания сахарных голов. Поблизости построили склад и несколько деревянных жилых домов.

Дела шли по‑разному, но, в основном, неплохо: сначала каждая акция приносила своему владельцу по 5% дивидендов в год, но очень помогла им Отечественная война 1812 года, когда импорт готового сахара в Россию заметно сократился, и каждая акция стоймостью в 500 талеров дала 2 227 талеров. Столь прекрасный рост заметили и некоторые другие рижане, тоже пожелавшие основать своё сахарное производство, но результат оказался совершенно противоположным: вместо прибыли все стали доставлять одни неприятности. Сам Иоганн Георг Раве, ставший владельцем предприятия после смерти отца, умер с долгами на 25 000 рублей.

Следующий владелец, Иоганн Рикерт, перенял мануфактуру в 1824 году и она потихоньку работала, пока незаметно не закрылась в середине XIX века.

56° 58' 57" N 24° 82' 5" E

Мельница святой Марии 1

Saruna 1
Atbildes 0
  1. Johann Brotze
  2. Torņakalns
  3. Āgenskalns
  4. Исчезнувшее
  5. Мельница святой Марии
  6. Мельницы

Речь пойдёт о первом известном здании будущего Агенскалнса и всего левобережья, построенном ещё в 1226 году. Оно играло и тактическую роль: при нападениях первые бои часто происходил именно там, а позднее, если враг подступал к Коброншанцу, то открывали плотину и вода гнала неприятеля прочь. Так случилось в 1656 году с войском царя Алексея Михайловича.

Изначально её построил Домский капитул, коллегия высшего лифляндского духовенства. В его руках мельница молола зерно до конца XVI века, потом польский король Сигизмунд Август за исключительные заслуги подарил её своему секретарю Андрею Спилле, который выгодно перепродал полученное добро городу за 3 500 талеров.

Магистрат не сразу получил выгоду: воды явно не хватало. Тогда придумали заняться мелиорацией Медемского болота, где находится исток речки Марупите. Соединили пять озёр каналами, и дело пошло на лад, но подвело здание. В середине XVII века оно уже разрушилась, поскольку известно, что в 1660 году мельник Михаил Глезер построил его заново.

Мельница святой Марии в 1785 году. Рисунок Йоханна Броце с сайта www3.acadlib.lv/broce

Это сохранялось вплоть до ХХ века, хотя в 1902 году проточной воде предпочли паровой двигатель. Тогда там было достаточно внушительное количество зданий: главное здание с двухэтажным чердаком, одноэтажным машинным отделением, на первом этаже хранились мешки, на втором этаже в трёхкомнатной квартире жил сам хозяин. Вокруг него находились 3 жилых дома, сарай, курятник, погреб, склад и магазин.

В 20‑ых годах ХХ века большой потребности молоть зерно почти в центре города не было, да и культурное наследие охранялось с гораздо меньшим трепетом, чем ныне, поэтому нет ничего удивительного, что в 1923—24 годах из утилиарных побуждений — для расширения трамвайных рельсов — здания снесли. Когда уже не стало мельницы, название Мариинского мельничного пруда сократилось на среднее слово и стало нынешним: пруд Марас. В 30‑ых на нём построили купальню, однако в 1959 году пришлось её закрыть: куда важнее было фабрикам лить в пруд свои отходы.

56° 55' 55" N 24° 49' 3" E